«Фейк» по-русски значит «неправда». Или, если более официально, то «ложная информация». Часто бывает, что неверные сведения запускают в оборот огромные человеческие силы и ресурсы, из-за них совершается куча не ведущих к полезному результату действий. Самый наглядный для всех нас пример – когда кто-то звонит в полицию и сообщает о минировании вокзала, школы, торгового центра, а то и целой Госдумы. Надо сказать, что это явление настолько «достало» госорганы, что они решили ужесточить уголовную ответственность за такие шалости – называемые по-юридически «заведомо ложным сообщением об актах терроризма».
Поиски пропавших детей тоже не лишены «вбросов» фейковой информации. И речь идет не о том, что в процессе поисков «кто-то что-то видел», а это «что-то» потом не подтвердилось. Ситуации бывают разные. Речь идет о том, когда неправильна сама информация о факте пропажи ребенка.
Впрочем, надо сказать, заведомо ложных сообщений о пропаже детей в практике почти не бывает. При создании систем приема сообщений о пропавших детях волонтеры и общественные проекты, больше других опасавшиеся вала «розыгрышей», сразу приняли меры предосторожности. А именно - информация сначала должна поступить в правоохранительные органы. На первый взгляд, зачем тогда волонтерам собственные каналы приема сообщений о пропаже детей, если все равно надо идти в полицию? Но с другой стороны, для волонтера – человека, тратящего свое свободное от работы время на добрые дела – гораздо обиднее потратить эти несколько драгоценных часов на «пустоту». Еще обиднее, если в это же время поступит еще одно сообщение, где ребенок реально нуждается в помощи – а волонтеры уже заняты «фейковым кейсом». Ценность же собственных каналов приема сообщений у общественников в том, что они могут начинать подготовительные мероприятия параллельно, лишь уточняя в ходе подготовки нужные факты у полиции. То есть ускоряется время реального реагирования на сообщение об исчезнувшем ребенке. А ценность полиции в данном случае в том, что за заведомо ложное сообщение в полицию предусмотрена уголовная ответственность – так что шутникам надо дюжину раз подумать…
Тем не менее отдельные журналисты иногда пишут о «фейковых» сообщениях о пропаже детей. Тут вопрос исключительно к журналистам – точнее, к их качеству работы с материалами. Потому что, если посмотреть внимательнее, то собственно «фейками» в подавляющем большинстве таких случаев и не пахнет.
Самый простой случай – когда мать или бабушка звонит в полицию, не обнаружив ребенка в пределах видимости, а он появляется спустя несколько минут или прячется в соседних кустах (ну, или под диваном). Таких сообщений больше всего в США – мамаша, не обнаружив ребенка в комнате, тут же хватается за трубку и звонит 911. В России такие случаи попали в анекдоты и даже в монологи сатириков со сцены (в частности, ныне покойного М.Задорнова). Однако, строго говоря, родитель действует в этой ситуации совершенно правильно – особенно если речь идет о малыше. Для малыша опасность может представлять предмет или явление, безопасное для ребенка более старшего возраста – ведь малыш не обладает ни таким жизненным опытом, ни такими физическими возможностями. А если поблизости водоем – все становится совсем опасно. Как правило, шансы найти ребенка живым определяются первыми часами реагирования – эту «формулу» вывели независимо друг от друга полицейские разных стран. И хотя общее количество сообщений от таких звонков весьма велико (вместе с нагрузкой на операторов), это как раз тот случай, когда «лучше перебдеть, чем недобдеть». Впрочем, и самим родителям необходимо лучше держать ребенка в поле видимости и научить простому правилу: когда игра прекращается, надо идти к маме и папе. Иначе может влететь и от них, и от полицейских.
Интернет, впрочем, породил и другие виды «ложных срабатываний». К примеру, в начале ноября в Астрахани по соцсетям местных жителей стал путешествовать призыв матери о помощи в поиске пропавшего ребенка. Якобы ребенок отправился в школу для одаренных детей в центр города, но туда не дошел и потерялся. При этом его засекли камеры видеонаблюдения в районе ЦУМа в центре города. Сограждане, привычные к сообщениям о пропажах детей, делали репосты, и город загудел. Однако затем кто-то внимательный обратил внимание на название школы, куда шел ребенок – такого заведения в Астрахани просто нет. На этом основании, ничтоже сумняшеся, сообщение безапелляционно объявили «фейком» - и эта характеристика попала даже в отдельные СМИ.
Однако при более глубоком анализе информации вырисовывается совсем другая картина. Сообщение о пропаже ребенка соответствовало действительности. Просто касалось оно… другого города и другой страны – ребенок пропал в казахстанском Костанае, где в центре есть и Школа одаренных детей имени одной казахстанской знаменитости, и ЦУМ. Кстати, ко времени репоста ребенка уже нашли – обнаружил его отец катающимся на маршрутках. Об Астрахани в просьбе о помощи речи не шло вообще. Кто и почему решил, что ребенок пропал именно в Астрахани, и зачем запустил репосты применительно к этому городу – пока загадка. Скорее всего, дело было в банальной невнимательности юзеров, решивших, что, если они видят информацию, будучи в Астрахани – то к Астрахани она и относится. Надо сказать, что лучше всего в ситуации разобрались в астраханской полиции – они не только установили город, о котором шла речь в сообщении, но и выяснили судьбу ребенка.
Кстати, интересно, что это же сообщение чуть не «поставило на уши» как минимум еще один регион – причем уже совсем на другом конце России, в Амурской области. Там оно тоже начало циркулировать по экранам невнимательных, но отзывчивых сограждан. Как оно умудрилось попасть туда – понятно (как-никак Сеть у нас Всемирная), непонятно другое: почему приамурцы решили, что информация относится к их региону? Здесь-то и возникает предположение, что кто-то перепостил казахстанскую информацию, ставя теги применительно к российским регионам. Так ли было дело, и если да – с какой целью это было сделано, по невнимательности или со злым умыслом – еще предстоит ответить… В практике большинства проектов по содействию поиску пропавших детей на этот счет принимается простейшая мера предосторожности: сообщение о пропаже ребенка предваряется указанием региона или, если название города хорошо известно или уникально, то названием города. При такой подаче информации перепутать сложно.
Однако нельзя говорить, что сообщение о пропаже ребенка из другого региона способно только «причинять головную боль». Главное – правильно его оформить и указать, где именно (в каком городе или регионе) пропал ребенок и где последний раз он был замечен. Ведь не секрет, что среди «потеряшек» бывают и «бегунки» - то есть сбежавшие из места постоянного жительства, а вот они-то как раз любят перемещаться из области в область. Не очень давно правоохранителям и волонтерам удалось отловить одну такую «путешественницу» - за… почти 3000 километров от дома. 16-летняя девушка пропала в Красноярском крае – последний раз ее видели садящейся в машину на трассе. Размещение ориентировок в огромном крае и в соседних регионах результатов не дало. Тогда волонтеры отдельных регионов намного западнее Красноярска рискнули расклеить ориентировки в своих областях – в общем-то, с очень маленькой надеждой на успех. И именно это принесло плоды – девушку обнаружили… в Пермском крае, направляющейся «автостопом» на Москву и далее. Правда, у таких ориентировок есть своя особенность. Как уже говорилось, указывается регион пропажи и последнее место, где ее якобы видели. А причина появления ориентировки за тысячи километров от дома указывается так: «Может находиться в нашем регионе». Такая подача правильно ориентирует и волонтеров, и обычных неравнодушных граждан.
Какой же информации о пропавших детях можно стопроцентно доверять? До появления системы оперативного информирования по СМС, лучше всего ориентироваться на официальную информацию на сайтах правоохранительных органов, координационных центров по поиску пропавших детей и местных волонтерских объединений. Именно они обладают наиболее актуальной и, самое главное, выверенной информацией об инцидентах с пропавшими детьми. Причем волонтеры в информационном плане даже более активны, чем правоохранители, поэтому именно их целесообразнее рекомендовать как наиболее качественный информационный ресурс. Некоторые поисковые отряды осуществляют собственные рассылки информации о пропавших детях – по электронной почте или в мессенджерах, а также в социальных сетях. Можно подписаться на такую рассылку. А вот перепосты от непрофессиональных источников, даже именующих себя членами волонтерских отрядов, перед распространением лучше всего перепроверять – лучше всего по Яндекс- или Гугл-картам, которые легко позволят установить, есть ли, скажем, дом 119 по улице Кирова в вашем городе.
Помните: невнимательность еще не значит ложь. Но и рациональности она не добавляет. А эффективность в поисках пропавших детей – одно из главных условий, чтобы как можно больше пропавших детей быстрее вернулись домой.
